Григорий Рейхман
На службе у вечности
...Вы когда-нибудь видели собаку, остервенело карабкающуюся на дерево? "Собаки по деревьям не лазят", - ответите вы. Неправда, лазят! Если
перед ними добыча, которую они сразу же разорвут на части. Если их на эту добычу натаскивали, натравливали специалисты-дрессировщики, мастера
своего дела. Эту собаку на фотографии более полувековой давности, сделанной неизвестным немецким солдатом или офицером, учили охотиться и
убивать людей. Ее главной добычей были евреи.
Одного из них запечатлел тот душераздирающий снимок - человека, пытающегося спастись от преследования на дереве. Но спастись было
невозможно, ибо решение еврейского вопроса "по-немецки" было "окончательным" и "бесповоротным". Еврей был живой мишенью и, как символ этого -
желтая звезда с латинской буквой J в самом центре, в ''яблочке" стрелковой мишени. Все это - первые иллюстрации к новой книге Анатолия Кардаша
(Аб Мише) "Посреди войны. Посвящения", являющейся художественно-документальным произведением о Катастрофе европейского еврейства и о сохранении
памяти об этом страшном для нашего народа времени, о том, как эту память помогают сохранять сотрудники израильского Мемориального комплекса "Яд
ва-Шем", в числе которых вот уже около десяти лет трудится и сам писатель. Пять глав, пять посвящений конкретным людям и, если так можно
выразиться, образам собирательным: матерям, потерявшим своих детей в Катастрофе, еврею-бойцу, неизвестному и известному, и заключение. Всего-то
двести тринадцать страниц. Но каких!..
...раздаются еще голоса, принадлежащие некоторым представителям израильской "интеллектуальной элиты", в частности, литературоведу,
рас-серженную цитату из публикации которого приводит писатель: "Сколько можно писать о Катастрофе?! Неужели нет темы сегодня более
важной?!" Словно в ответ на этот вопрос Анатолий Кардаш, писатель, историк, философ, трагик, если хотите, разворачивает в первом своем
посвящении "1933 - 1945" Театр апокалипсиса, имя которому Катастрофа евреев. Но Кардаш-философ мыслит шире: "В "окончательности" ]решения
еврейского вопроса[ проглядывает и возможный конец мира – уж очень успешно поставили нацисты на евреях опыт уничтожения людей людьми". Писаного
сценария трагедии почти нет: не отыскали историки единого руководящего документа с указанием автора, исполнителей, сроков, способов, - говорит
писатель, - всего, что принято намечать в преддверии серьезного дела. т.е. убийства миллионов и миллионов людей, которое фюрер Адольф Гитлер,
первое действующее лицо трагедии, назвал "депопуляцией". Тем катастрофа и страшнее, ибо убийство целого народа, даже одного – это путь к
уничтожению всего человечества!..
Их не учесть, всех "действующих лиц" Трагедии, их тьма, легион...
Руководители. Адольф Гитлер, Герман Геринг, Генрих Гиммлер, Рейнхард Гейдрих, Адольф Эйхман. Они - главные. Каждому дана соответствующая
"сопроводительная" характеристика. Краткая. Емкая. Исчерпывающая. Они разные по характеру, один за другим по рангу стоящие нацисты, но всех
их... объединяла "одна, но пламенная страсть" - ненависть к евреям. Патологическая, иррациональная. Гитлер "довел "вялый немецкий антисемитизм"
(выражение И. Феста) до уровня исступленной расистской идеологии и превратил в государственную политику, поддержанную народными массами".
Точнее не скажешь!
Исполнителями в этой трагедии были спецотряды СС - "айнзатцгруппы" (четыре из них действовали на территории бывшего СССР, пятая,
"Рейнхардт" - в Европе); части СС, управлявшие концлагерями, войска СС, помогавшие айнзатцгруппам; вермахт, во многих местах соучастник
истребления, как бы ни старались сегодня его обелить некоторые лжеисторики и публицисты, пытающиеся отрицать преступления гитлеровской армии
против евреев; немецкая полиция, местные полицейские части; население оккупированных территорий - земляки, друзья, соседи, сослуживцы,
соученики - все, кто так или иначе содействовал истреблению евреев на местах... Эта категория многолика, "не на авансцене, в глубине", по
выражению писателя, "хор, ведущий действие". Все они, вышеперечисленные, составляют черный фон трагедии, на котором выделяются подвижники
сопротивления - те, кто спасал евреев, т.е. Праведники мира, борцы с нацизмом, те, кто и на краю гибели оставались людьми. Положительные герои.
Действующие лица трагедии и шесть миллионов евреев, тени которых клубятся по сцене - Европе... Они, эти тени, "могильно застилают пролог".
Что есть пролог? Это период с 1933 по1939 год, начиная с прихода к власти Гитлера и превращения Германии в государство антисемитов - и до
самого начала Второй мировой войны. Сквозной линией через него проходят практически все государственно-антисемитские мероприятия, начиная с
погромов и Нюрнбергских расовых законов до знаменитой Хрустальной ночи, изгнания евреев из Германии...
Первый акт трагедии длится почти два года - с 1 сентября 1939 г. до 22 июня 1941 г. Его основное содержание – это победы вермахта на
фронте и начальные мероприятия по концентрации евреев, по подготовке их массового истребления, в обстановке строгой секретности, разумеется.
Концентрация - это значит переселение в гетто, изоляция от всего остального мира, расчёт на массовое вымирание от голода и болезней...
Второй акт - с 22 июня 1941 года. Айнзатцгруппы в действии: убийства по отлаженной технологии, о чем свидетельствуют показания
полувековой давности, данные одним из руководителей айнзатцгрупп, Отто Олендорфом. Фашисты подходили "творчески": "замуровывание заживо
в каменоломнях (Крым) или винных погребах (Сатанов, Украина), сбрасывание в шахты (Донбасс), сожжение за два дня в артиллерийских складах
больше 20 тысяч человек (Одесса, румыны отличились)»
...В конце 1941 г., отмечает автор, начал разворачиваться третий акт трагедии - промышленное истребление, конвейер смерти, убийство,
поставленное на поток, осуществленное в лагерях уничтожения, названия которых и сегодня приводят в трепет - Хельмно, Бельжец,
Собибор,Треблинка, Освенцим, Майданек...
...Стоит заострить внимание читателя, что и делает Аб Мише как комментатор-историк, на рациональном подходе нацистского руководства к
массовому убийству евреев во всех формах, будь то голодная смерть в гетто или "промышленное истребление с утилизацией отходов", а также на том,
что "в лад универсальности Катастрофы вместе с евреями умирали военнопленные и узники всех национальностей»... Катастрофа - трагедия еврейская,
но это - шаг к трагедии общечеловеческой!.. Главная же мысль, заключенная в третьем акте трагедии, следующая: Вторая мировая война - это война
против еврейского народа, в которой фашисты, увы, преуспели - шесть с лишним миллионов евреев погибли... Эпилог вряд ли может служить
утешением, но все же... Кара настигла палачей: Гейдриха, Гитлера, Гиммлера и Геринга и наконец Эйхмана, которого вздернули после суда в
Иерусалиме. Торжество добродетели? И оно есть, ибо десятки тысяч людей все же спасали евреев. "Может быть не все потеряно?»
Занавес опущен. И А. Кардаш пытается дать оценку происшедшему, сравнив слова "Шоа" и "Катастрофа". Шоа - несчастье, бедствие. Катастрофа
.- - переворот, перелом. У В. Даля "катастрофа - важное событие, решающее судьбу или дело". Вначале - евреи. А остальные, задает вопрос
писатель, цыгане, гомосексуалисты, душевнобольные? Славяне на "после". Но все же, если основываться на пророчестве Цефании (Софонии), то день
Шоа - "день скорби... тьмы и мрака" для евреев в первую очередь, однако завершение его угрожающего смертью пророчества не только для них, "ибо
истребление совершит Он над всеми жителями земли" (Софония, 1-18). Евреи - первые жертвы опыта всесожжения, который мог бы стать вселенским.
Разве это не предостережение для сегодняшнего поколения?..
...Посвящение второе, "Имена"... Шаг за шагом мы совершаем экскурс в историю создания "Яд ва-Шем", прослеживаем её развитие, начиная от
возникшей еще до провозглашения Государства Израиль идеи Мордехая Шенхави дать в Палестине приют душам погибших в Первую мировую войну
еврейских солдат до воплощения этой идеи в жизнь, но уже развернутой, подразумевающей души погибших в Катастрофе. С разными мнениями
сталкивался этот человек-подвижник, в том числе с требованиями "чтить только борцов", но для него каждый погибший был свой. И Шенхави победил
- в 1953 году он довел свой замысел до Государственного закона о "Яд ва-Шем"...
... "В книге Аб Мише сплетаются строгая документальность и глубокий анализ с эстетикой и лирической прозой самого высокого литературного
уровня - так оценивает "Посреди войны" доктор Иерусалимского университета Л. Дымерская-Цигельман. Не могу не согласиться с этой оценкой, ибо
все это органично переплелось благодаря некоей плановости, связующей переходы от одного к другому. Едва закончилось осмысление строгого
фактографического материала - следует переход в лирику. Чего стоит описание места, на котором сегодня находится "Яд ва-Шем" - Иерусалима, где
проходит физическая ось еврейской истории: "Вглядываясь в прошлое и сегодняшнее, в трехтысячелетнюю даль и теперешние войны, в начало и
созидание, в таинственную бесконечность еврейского существования - смотрю окрест с горы памяти во граде Ерушалаиме, а за спиной у меня
шесть миллионов убитых евреев, и мемориал "Яд ва-Шем", и в нем - Зал Имен...». Ибо "у каждого человека должно быть имя»... Здесь лирика
замешана на глубокой философии, осознании ответственности за сохранение памяти о шести миллионах соплеменников. В этом мироощущение сотрудника
мемориала «Яд ва-шем», человека на службе у Вечности...
Тот, кто был здесь хотя бы раз, не мог не посетить Зал Имен. Именно здесь собирают имена всех евреев, погибших, пропавших без вести во время
Второй мировой войны. Благодаря книге Анатолия Кардаша мы видим его не глазами экскурсантов-посетителей, а глазами человека, для которого это
место работы... Но всякий ли из нас сумел бы, как его коллеги и он сам, ежедневно сталкиваться с Человеческой болью, с глубокими кровоточащими
ранами, вечными, как сама скорбь нашего народа?.. Ведь в каждой папке, на каждом листе свидетельских показаний - конкретная человеческая
судьба, о которой сообщили чьи-то родные и близкие! «И тогда шевельнут они неслышно душу, ожгут память видением, у кого зыбким, у кого до боли
внятным»... Вместе с сотрудниками "Яд ва-Шем" мы, читатели, допущены к документам, сопровождавшим присланные отовсюду в Яд ва-Шем Листы-анкеты
на погибших. Даниил Розенталь из Киева: "Считаю эту работу долгом еврея". Семья Ф. из города Владимира, где нет синагоги, выслала 9 заполненных
бланков: "Просим помолиться за всех погибших наших родственников-евреев"... И таких сгустков человеческой боли - сотни, тысячи... Ветеран
войны, ныне житель Ашдода Давид Златкин прислал 378 Листов на погибших в местечке Климовичи, и просит еще бланки... Борис Гидалевич, которому
90 лет, - семь тысяч заполненных Листов плюс "Книга памяти", памятные знаки на местах гибели евреев в Одесской области... Дмитрий Калибаба,
украинец с Черниговщины, участник войны, организатор поиска, итогом которого стали 227 вернувшихся к нам из небытия имен! Не только, значит,
евреи... Вместе с автором книги и мы попробуем понять, что руководит этими людьми. Долг? Совесть? Чувство причастности к горю целого народа?
Или подсознательное ощущение вины?.. Страницы книги - это и "наука заполнения» листов "Яд ва-Шем". Графа за графой... "Обстоятельства гибели".
Боеспособные мужчины гибли на фронте, другие - в ополчении... И оставшиеся на погибель тоже не встречали свой последний час, словно "стадо на
бойне" - это опровергается выдержками из листов. Арнольд Маргулес, инженер-железнодорожник, расстрелян за отказ служить оккупантам; Мендель
Казачков, пенсионер 73 лет, в Невеле Псковской области "оборонялся от фашистов с топором в руке, сожжен живьем!"; Гриша Каплан, пионер 12
лет, был подпольщиком, замучен гестаповцами в Минской тюрьме.
...Дети... Три раза подвергалась расстрелам Рита Г., 1929 года рождения. Два раза упала с трупами и спаслась, в третий раз застрелил
полицай во дворе ее родного дома. Двенадцатилетнего Марика и его пятилетнюю сестру Светочку, двоюродных брата и сестру живущей в Израиле Юлии
Ш., в оккупированном Сталине (Донецк) полицаям выдала соседка, и "жидовских детей" забрали и сбросили в шахту вместе с остальными... «Где мера
горя?»..
Листы на тех, кто погиб на фронте. За каждым - конкретная человеческая судьба. И в дополнение - приписки, фронтовые полуистлевшие
треугольники, которые можно потрогать руками, раскрыть, прочитать: "Постараюсь выполнить ваш наказ и в недалеком будущем вернуться с победой" –
написал домой гвардии лейтенант Хацкель Б. Не вернулся - сгорел в танке под Кенигсбергом в конце января победного сорок пятого, ему было
девятнадцать лет...
..."Зажгите свечу за меня" - третье посвящение - матерям, потерявшим детей в Катастрофе, пережившим самое страшное.
...Чего стоит публикация писем матери Изи Карцовника - мальчика, пережившего ужас гетто, а затем погибшего на фронте в апреле сорок
пятого. Их привезла в Израиль из Херсона Дина Карцовник, пережившая брата более чем на полвека. На странице книги две фотографии рядом -
мальчик-воин в красноармейской ушанке, оставшийся навеки молодым, а рядом его мать, Ревекка. Имена библейские, подумалось мне. Он мог и не
попасть на фронт,
запиши его мать годом младше, но в их семье жили без хитрости и лжи...
...Предсмертное письмо жительницы Ворошиловграда Темы Браиловской, семидесятилетней матери шестерых детей, своим сыновьям, ее
предчувствие беды. Словно и вправду последний выдох: "...зажгите иногда свечку за меня в начале ноября..." "Зажгите свечку за меня..." -
просьба, мольба, плач по всем матерям и детям. Живой, пронзительный человеческий документ...
А вот история матери Бориса Фельдмана, приславшего в "Яд ва-Шем" 4626 листов, Эстер-Ривки, "санитарки и матери". «Аидише маме» Эстер
эвакуировалась из Одессы в Петропавловск-на-Камчатке. В военное время, через холод, зной и болезни она прорывалась к своим сыновьям, один из
которых служил там. И это - в шестьдесят лет. Прорваться и - умереть на руках сына. "Зажгите свечку за меня"...
Катастрофа - это не только еврейское страдание, но и еврейское сопротивление. Четвертое посвящение «Бой" - еврею-бойцу. С первой
страницы на вас смотрит молодой парень в пилотке со звездочкой и кубарями в петлице со скрещенными пушечками. Владимир Соболев. Выпускник
Подольского артучилища. С оторванной кистью правой руки схвачен немцами. Немец-конвоир, ветеринар-недоучка, отпилил ему руку на одном из
привалов до локтя и таким образом спас от гангрены. С его же помощью Володя впоследствии бежал из солдатского лагеря под Киевом, Объявился в
родной Виннице, оккупированной гитлеровцами. Казалось, что может солдат без правой руки? Вступив в подпольную организацию, он научился стрелять
левой рукой. В феврале 1943 года им был застрелен заместитель коменданта города, офицер СС. Соболев скрылся. Выдан предателем, погиб в
гестапо...
..."А ид а кόзак»? Да, и это было! Гольдреер Григорий, 1907 г. рождения, старшина казачьих войск. Проявил геройство, погиб 10
февраля 1943 года... Соломон Шапиро, младший лейтенант, 1925 года рождения. Погиб в Польше, в августе 1944 года. Девятнадцать лет. Герой
Советского Союза - посмертно...
Фотографии... Александр Иоселевич, бывший военнопленный, врач, участник вооруженного восстания в Маутхаузене, живет в Беэр-Шеве...
...Александр Печерский. "Сашко-ростовчанин", поднявший шестьсот смертников почти на безнадежный бой, с голыми руками против пулеметов и
колючей проволоки, и это, подчеркивает Аб Мише, произошло тогда, когда помощи ждать было неоткуда, посреди войны, в глухой ее глубине...
...Несомненная удача книги – рассказ участницы Сопротивления, ныне сотрудницы "Яд ва-Шем" Брони Клибанской о восстании в Белостокском
гетто в августе 1943 года... Этот рассказ воспроизведен по магнитофонной записи, сделанной писателем во время их беседы. Поставить бы фильм по
такому сценарию!
...Заключение |- это ведь тоже посвящение живым и ушедшим. Попытка подытожить написанное, прийти к "хэппи-энду'. Увы, его нет. И все же
"утешительные крупицы" – о спасенных и спасителях. Пусть даже неизвестны их имена, но остаются факты!
...Таких "искр во мраке" не много, и писатель обращается к личному – ко времени создания его первой книги о Катастрофе "Внимание, евреи!"
Многим она известна еще по "самиздату". Главная героиня, от имени которой ведется в этой книге рассказ, девушка, стоявшая на расстреле под
дулами эсэсовских автоматов Малка Здроевич, глядевшая тогда в объектив немецкого фотографа, осталась жива, стала израильтянкой! Разве это не
утешение?!
Наверное, поэтому, читая последний абзац книги, получаешь некий заряд оптимизма, ибо "вокруг кипит неистребимая жизнь. Посреди
Иерусалима. Посреди Горы памяти. Посреди "Яд ва-Шем"...
Нам с вами жить и - помнить! Ради одного этого уже стоило браться за перо!..
«Калейдоскоп» (Израиль), 26.11.98
|